18 марта, четверг,
ночь-утро (около 5.20)

Группа из трех студенток и одного преподавателя вышла из здания административного корпуса и оказалась на прилегающей территории. Все молчали, погруженные в свои мысли.
«Богатый опыт внеплановых ситуаций... наверное, поэтому вы так ловко выпроводили меня из своей комнаты, Фраз-сенсей, хорошенько накормив ложной информацией. Все хорошо, все спокойно, ректор разберется... а теперь получается, что я крайняя. И девочкам неправду сказала, и на помощь Ёко-сенсею лечу.» Сюзали сокрушалась, совершенно не радуясь тому, что ее попросили помочь как Триас. «Кто мне теперь поверит в следующий раз? Даже если я буду кричать «Рабы! Рабы!» и размахивать руками, никто даже и не почешется.»
Нана шла рядом с Рованой и пыталась решить небольшую и, как ей казалось, логическую задачку. А именно — почему искать студентов из «Звездного класса» отправляют студентов «Цветочного класса». К сожалению для нее, ничего путного  в голову не приходило. Зато Крайса эту же задачку успела истолковать по-своему. Рэй, видимо, перестаралась и нагрубила сенсею как следует. А, может, сенсей просто не хочет давать ей лишнюю надежду на то, что станет ментором Кокоро. В любом случае, ситуация вырисовывалась явно не в пользу Рэй — Фраз не хотела посмотреть на нее поближе и познакомить ее с собой. С Сюзали Крайсе все было понятно. А вот при чем тут Нана?
Отори просто пыталась прогнать остатки сна. Если присутствие Крюгер и Виолы ее как-то мобилизовывало и держало в тонусе, то в их отсутствие Фраз стремительно проигрывала дреме все отвоеванные позиции. На ее удачу, студенты были слишком озадачены свалившимся на них «счастьем» и совершенно не беспокоили Отори какими бы то ни было вопросами. Сенсей не стремилась планировать операцию спасения без начальства, ведь вчера Шизиру, а сегодня мисс Мария дали ей ясно понять, где ее место. Спросят — скажет. А пока чего зря напрягаться. Фраз посмотрела на выкатывающееся из-за деревьев солнце и улыбнулась. Днем обещал быть ясным.

18 марта, четверг,
утро (~6:40)

Если верить каким-то внутренним часам, то прошло уже никак не меньше нескольких суток, и Грион окончательно смирился с мыслью, что доживает свои последние дни, а возможно даже часы. В конце концов, какая по большому счету разница, когда умирать, сейчас, или через несколько десятков лет? А что касаемо вопроса о том, как именно умирать - то здесь разница была, и весьма ощутимая. Медленная смерть от голода, в полном неведении о том, что же случилось там, на поверхности, не устраивала ни в малейшей степени. Это было даже как-то не по-людски - не проявить интереса к результатам этой фантасмагории, что творилась в Виндблуме последние несколько недель. И даже если там уже нет ни одного выжившего, во всяком случае, можно было бы добежать до мемориала Основательницы и напоследок высказать ей все об изъянах ее мыслительной деятельности и результатах трудов. Хоть какое-то успокоение собственной совести...
Но это было маловероятно, что выживших там уже не было. Через силу успокоив сбивчивые мысли, Грион попытался проанализировать обстановку более предметно, придя к решению, что наверняка кто-то из Отоме должен был уцелеть. Они ведь почти неуязвимы, а если перекрытия этого подземного комплекса не обрушились, значит все не так уж и страшно. Одно было очевидно - вооруженные силы Артая потерпели очень серьезное военное поражение, и отступили. Но куда? Вот это и предстояло узнать, и по возможности туда пробиться. А если не получится, то хоть принять бой, и понять хотя бы напоследок, куда же все-таки катится этот мир.
- Наступление... точнее - отступление одним человеком. Нужно выходить из окружения... - прошептал лейтенант, и впервые за несколько суток пошевелился. Затекшее тело было каким-то ватным и свинцовым одновременно, но было понятно, что скоро станет еще хуже. Чувство голода уже давно ушло, а вот жажда мучала так, что впору было попытаться сделать хоть что-то лишь ради глотка воды... уже не важно какой. В дальнем конце темного коридора мерещилась целая лужа, но Грион уже знал, что это лишь наваждение. Однако какая-то часть сознания упорно утверждала, что согласно теории вероятности лужа там все-таки может быть, и требовала сходить посмотреть.
Внезапно поняв, что попытки математически высчитать вероятность наличия лужи в коридоре являются очевидным признаком подступающего сумасшествия, лейтенант перехватил бесполезный незаряженный карабин поудобнее и закинув его за спину, несколько раз перевернулся, и грузно шлепнулся на пол, сверзнувшись с электросборки, на которой пролежал без движения несколько дней. Привычным движением надев противогаз, который мог бы служить хоть каким-то барьером между легкими и отравленным воздухом, и криво нахлобучив на голову каску, лейтанант поднялся на подгибающиеся ноги, и топоча ботинками по бетонному полу, побежал по направлению к главному помещению лаборатории.
О, чудо! Оставленная кем-то на столе чашка с недопитым чаем стала королевским трофеем, и целый глоток живительной влаги просто вернул Гриона к жизни, разом замешав мысли в дурной и оптимистичный бредовый коктейль, придав сил истощенному телу. Вихрем промчавшись через тускло освещенную лабораторию и увидев самый настоящий аппарат для раздачи воды, лейтенант Сенеска восхитился видом перевернутых кверху дном стеклянных стаканчиков, да так, будто они были величайшим произведением искусства и вершиной мысли человеческого гения. Лихой удар прикладом по стеклянной дверце, скрывающей за собой вожделенную емкость с водой, сделал объективную действительность несоизмеримо более рациональной и приветливой...
Спустя несколько минут, уже в значительно большей мере придя к согласию с миром и твердо решив прорываться к своим, Грион даже проверил, насколько плотно прилегает противогаз к голове, даже найдя в себе силы обругать самого себя за то, что наотрез отказался стричься под машинку, предпочитая носить более человеческую прическу, рассчитывая, что война продлится недолго. Хотя, конечно, в отношении последнего он был прав... Вода, это воплощение вселенского чуда, плескалась в животе, и настоятельно призывала вернуться в темный коридор, не связываться с возможными угрозами, но смесь истерической эйфории и страха толкали наверх, к лестнице, ведущей на поверхность. Туда, в неизвестность. Лучше сейчас, чем потом! И поэтому, цепляясь за перила и с трудом переставляя тяжелеющие с каждым шагом ноги, Грион упорно продолжал выбираться.
Проковыляв по коридорам уже знакомого административного корпуса и поражаясь тому, что нигде не видно следов разрушений, изможденный солдат подошел к двери, ведущей во двор, и за отсутствием сил в руках, открыл ее головой, мгновенно ослепнув от яркого света солнечного утра и буквально вывалившись наружу.
- Четыреста два, пятнадцать... тьфу, забыл! - приподняв противогаз и дав сильного петуха, истошно завизжал Грион, уже в следующую секунду действительно забыв о том, что же именно он хотел прокричать. Однако желание кричать хоть что-нибудь это нисколько не уменьшило. - Лейтенант Грион Сенеска! Есть тут кто живой?!
Все еще продолжая истошно вопить сам не понимая что, Грион поднялся на ноги, и выхватив сигнальную ракетницу, направил ее в небо. С оглушительным хлопком и разрывающим барабанные перепонки свистом, сигнальная ракета ушла в утреннее небо, и вспыхнув там, плавно пошла на снижение, подвешенная под маленьким белоснежным парашютиком. А сам запустивший ее, ослепнув и оглохнув окончательно, и переборов желание тут же повалиться на гладкий мрамор ступенек, помчался через сад, ничего не видя и не слыша. Споткнувшись о бордюрчик и с грохотом растянувшись на клумбе, Грион пересек ее на четвереньках, найдя такое решение весьма рациональным и соответствующим обстановке. После этого ворвавшись в рощицу, и уже совсем ничего не соображая, приняв стволы деревьев за силуэты окружающих его безмолвных Отоме, лейтенант сорвал с плеча незаряженный карабин, и не снимая противогаза, из последних сил проорал:
- Всем! Лежать! Руки! За голову! Морду! В пол!

Отредактировано Grion Senesca (2010-04-27 13:52:07)

18 марта, четверг,
утро (~6:45)

Ну, разумеется, они и не подумали разбегаться или падать на землю. Или это не они? Сквозь запотевшие стекла газовой маски и льющиеся ручьем от яркого света слезы, Грион попытался все-таки разглядеть хоть что-то, и окончательно затуманившимся сознанием сделать хоть какие-то выводы. Снимать противогаз он почему-то боялся. Но помощь пришла неожиданно, разом вернув в голову стройность мыслей и настроив на принятие верных решений. Звонкий удар по каске каким-то предметом был очень ощутимым, да настолько, что лейтенант на мгновение аж пригнулся. Но инстинкты взяли свое, и дико заорав, он подпрыгнул, и стремительно развернувшись в воздухе всем корпусом, нанес в предполагаемом направлении атакующего такой страшный рубящий удар прикладом, который смог бы раздробить череп даже быку. Удар пришелся в пустоту, окончательно дестабилизировав обороняющегося, он повалился на траву, впрочем, тут же снова вскочив на ноги и бросившись непонятно куда, уже через несколько метров со всего разлета вписавшись в дерево.
Второго удара, "нанесенного Отоме", Грион уже не перенес. Одна из стекляшек противогаза со звоном вылетела от чудовищного удара в лоб, каска все-таки слетела с головы и укатилась в кусты. Мысли в голове сверкнули радужным взрывом, в котором смешалось все, и яростное желание выжить и победить во что бы то ни стало, и лихорадочные варианты побега, и жестокая обида на несправедливость жизни, и даже сожаление о том, что приходится умирать непонятно ради чего, да еще и тогда, когда жизнь только началась. Не в силах выразить взбесившиеся мысли словами, Грион поймал лишь одну, вспомнив фразу какого-то древнего философа о том, что "все люди мешают друг другу жить, но никто никому не мешает достойно умереть... да вот только пользуются этим неотъемлемым правом очень немногие". Поэтому, из последних сил, понимая потухающим сознанием, что это конец, Грион решил реализовать принцип "помирать, так с музыкой", и с юмором проконстатировать вслух простой факт, что теперь с него точно не будет никакого толку.
- Бууу-бу! Буууууууу!!! - проклятый противогаз не дал сказать даже этого.
В последний раз убедившись в предельной нелогичности этого мира, Грион сполз по стволу злосчастного дерева, да так под ним и остался...